Chapter 23

  Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня.  

  Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам.  

  Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня.  

  Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь?  

  Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь.  

  Узнав же Павел, что [тут] одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил в синедрионе: мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят.  

  Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и саддукеями, и собрание разделилось.  

  Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое.  

  Сделался большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу.  

  Но как раздор увеличился, то тысяченачальник, опасаясь, чтобы они не растерзали Павла, повелел воинам сойти взять его из среды их и отвести в крепость.  

  В следующую ночь Господь, явившись ему, сказал: дерзай, Павел; ибо, как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме.  

  С наступлением дня некоторые Иудеи сделали умысел, и заклялись не есть и не пить, доколе не убьют Павла.  

  Было же более сорока сделавших такое заклятие.  

  Они, придя к первосвященникам и старейшинам, сказали: мы клятвою заклялись не есть ничего, пока не убьем Павла.  

  Итак ныне же вы с синедрионом дайте знать тысяченачальнику, чтобы он завтра вывел его к вам, как будто вы хотите точнее рассмотреть дело о нем; мы же, прежде нежели он приблизится, готовы убить его.  

  Услышав о сем умысле, сын сестры Павловой пришел и, войдя в крепость, уведомил Павла.  

  Павел же, призвав одного из сотников, сказал: отведи этого юношу к тысяченачальнику, ибо он имеет нечто сказать ему.  

  Тот, взяв его, привел к тысяченачальнику и сказал: узник Павел, призвав меня, просил отвести к тебе этого юношу, который имеет нечто сказать тебе.  

  Тысяченачальник, взяв его за руку и отойдя с ним в сторону, спрашивал: что такое имеешь ты сказать мне?  

  Он отвечал, что Иудеи согласились просить тебя, чтобы ты завтра вывел Павла пред синедрион, как будто они хотят точнее исследовать дело о нем.  

  Но ты не слушай их; ибо его подстерегают более сорока человек из них, которые заклялись не есть и не пить, доколе не убьют его; и они теперь готовы, ожидая твоего распоряжения.  

  Тогда тысяченачальник отпустил юношу, сказав: никому не говори, что ты объявил мне это.  

  И, призвав двух сотников, сказал: приготовьте мне воинов [пеших] двести, конных семьдесят и стрелков двести, чтобы с третьего часа ночи шли в Кесарию.  

  Приготовьте также ослов, чтобы, посадив Павла, препроводить его к правителю Феликсу.  

  Написал и письмо следующего содержания:  

  'Клавдий Лисий достопочтенному правителю Феликсу--радоваться.  

  Сего человека Иудеи схватили и готовы были убить; я, придя с воинами, отнял его, узнав, что он Римский гражданин.  

  Потом, желая узнать, в чем обвиняли его, привел его в синедрион их  

  и нашел, что его обвиняют в спорных мнениях, касающихся закона их, но что нет в нем никакой вины, достойной смерти или оков.  

  А как до меня дошло, что Иудеи злоумышляют на этого человека, то я немедленно послал его к тебе, приказав и обвинителям говорить на него перед тобою. Будь здоров'.  

  Итак воины, по [данному] им приказанию, взяв Павла, повели ночью в Антипатриду.  

  А на другой день, предоставив конным идти с ним, возвратились в крепость.  

  А те, придя в Кесарию и отдав письмо правителю, представили ему и Павла.  

  Правитель, прочитав письмо, спросил, из какой он области, и, узнав, что из Киликии, сказал:  

  я выслушаю тебя, когда явятся твои обвинители. И повелел ему быть под стражею в Иродовой претории.